Духовные основы жизни - Страница 29

Посему хотя в Церкви всегда были видимые формы божественного, но сперва эти формы были очень просты и несовершенны, подобно тому, как видимая форма семени очень проста, несовершенна и далеко несообразна полной форме растения, хотя и заключает в себе это последнее потенциально. Но как был бы неразумен тот, кто, не видя в семени ни ствола и ветвей, ни листьев и цветов, заключил бы, что всё это потом лишь искусственно и извне приделывается, а не выходит силою самого семени, и на этом основании отверг бы всё будущее дерево, чтобы всегда сохранять одно только голое семя, — так же неразумно поступает всякий,

- 390 -

кто отвергает более сложные, т. е. более раскрывшиеся формы благодати Божией в Церкви, и непременно хочет вернуться к образу первобытной христианской общины.

Впрочем, как и в самом малом семени растения могут быть примечены главнейшие основания будущих форм (как-то: разделение на доли или слои, росток и т. п.), так в самом первом зародыше Церкви, в апостольской иерусалимской общине уже ясно различается присутствие трёх образующих связей вселенского тела Христова. Во-первых, иерархическое преемство (путь Христов) существует уже там в лице избранных Самим Спасителем апостолов. Что это избрание не было лишь одним из действий земной жизни Христа, но и некоторым постоянным путём для действий Его в Церкви и по вознесении Его от неё и началом бесконечного преемства, это видно из события избрания, по предложению Петра, нового апостола на место Иуды Искариота. Здесь, кроме самого события, весьма примечателен и способ избрания. Апостолы не решили дело ни собственным произволом, ни волею всей общины; апостолы и община только представили достойных: «и поставиша два». Самое же избрание произошло следующим образом: «И помолившеся реша: Ты, Господи, сердцеведче всех, покажи его же избрал еси от сею двою единого прияти жребий служения сего и апостольства, из него же испаде Иуда, идти в место своё. И даша жребия има, и паде жребий на Матфия, и причтен бысть ко единонадесяти апостолом». В этом первом деянии новой Церкви апостолы, предводимые Петром, действуют не от себя и не во имя своё, а подчиняются действию Божию, которое чрез них и происходит. Не они избирают, а Христос избирает чрез них. Таким образом, мы видим уже здесь, что устройство Церкви не аристократическое (как если бы апостолы — эти лучшие люди Церкви — действовали собственною личною властью во имя своих преимущественных прав), а равно и не демократическое (как если бы дело решалось голосованием всей общины), но прямо теократическое, боговластное; причём, действие Божие не налагалось на общину извне, а призывалось добровольным согласием самих учеников Христовых, так что и здесь уже устройство Церкви является в полном своём определении, как свободная теократия.

Вместе с иерархическим преемством пути Христова апостоль-

- 391 -

ская община с первых же дней своего существования представляет нам и свидетельство Христовой истины в соборном исповедании новой веры, которое мы находим в речи апостола Петра в день Пятидесятницы. В заключении этой речи апостол Пётр выражает в кратких словах главнейшую сущность христианской веры: «Сего Иисуса воскреси Бог, ему же вси мы есмы свидетели. Десницею убо Божиею вознесеся и обетование Святого Духа прием от Отца, излия сие, еже вы ныне видите и слышите. Твердо убо да разумеет весь дом Израилев, яко и Господа и Христа Его Бог сотворил есть сего Иисуса, Его же вы распнете». Это исповедание, разумеется, не могло предполагать тех догматических и богословских вопросов, которые лишь впоследствии возникали и разрешались Церковью, но первейшее основание христианской истины и мудрости — вера в действительное событие воскресения Богочеловека Христа выражено уже и здесь с полною ясностью и твёрдостью.

Стоя на пути Христовом и исповедуя Христову истину, апостольская Церковь обладала и жизнью Христовой и не только в совокупности даров Св. Духа, полученных в Пятидесятницу, но уже и в определенном виде церковных таинств, в каковом здесь прежде всего являются два главные таинства, установленные Христом еще в земной Его жизни — крещение и причащение.

Итак, достаточное основание всей Церкви уже было положено изначала; но странно было бы требовать, чтобы на этом основании ничего не строилось. Как иерархический порядок маленькой общины в несколько сот или в несколько тысяч человек, живущих в одном городе, не мог оставаться без изменения, когда Церковь обняла миллионы людей и распространилась по всему миру; как естественно этот порядок, сохраняя то же самое начало, должен был развить его и принять более сложные формы, точно также и христианское сознание — исповедание истинной веры, как бы оно ни было крепко и напряжённо в первобытной общине, не могло однако же иметь совершенного выражения в этой общине, состоявшей исключительно из иудеев и по большей части из иудеев необразованных; оно не могло и не должно было оставаться при тех же первичных выражениях или формулах, когда потом в Церковь вошли люди, обладавшие всем богатством греко-римского просвещения; истина христианская, сохраняя неизменно своё содержание и сущность, должна была развиться в более сложную систему поня-

- 392 -

тий, выразиться в более точных и отчётливых определениях. Наконец, если таинства суть способы живого общения Божества с верующими преимущественно в главных происшествиях их жизни, то невозможно было, чтобы все эти способы сразу открылись в видимой Церкви во всей их раздельности. Естественно, что в первоначальной Церкви, состоявшей из немногочисленного общества, некоторые из таинств ещё не получили обычного выражения и не имели в видимой жизни церковной определённого и отчётливого существования. Если и таинственное общение с Божеством не может для младенца принимать те раздельные и отчётливые формы, какие оно получает для взрослого человека, то отсюда не следует, чтобы взрослый человек всегда должен был ограничиваться только теми формами, которые пригодны и для младенца. Подобно этому, если в Церкви, по мере её внутреннего и внешнего возрастания, совершение св. таинств получало более полный и вместе с тем более определённый и раздельный вид, чем какой оно имело в первобытном христианстве, то это было совершенно целесообразно и законно.